Нора Адамян - Девушка из министерства [Повести, рассказы]
Ксения смеялась, отмахиваясь, и думала: «А вдруг?»
…В санатории она связывала свои золотистые волосы пышным узлом, подкрашивала губы, освежала свои темные платья то белой прозрачной вставкой, то ярким платочком, то брошкой из уральских самоцветов. Мужчины поворачивали за ней головы, женщины оглядывали с любопытством.
А Ксения верила: «Если он здесь, я его сразу узнаю».
В санатории люди живут одной большой семьей. Легко знакомятся, свободно заговаривают друг с другом. Ксения любила медленно проходить по длинному холлу, ведущему к столовой. Разбившись на группы, отдыхающие беседовали, спорили, смеялись. Горбоносые смуглые бакинцы-нефтяники, украинские сталевары с опаленными бровями, шахтеры, летчики — кого тут только не было!
Пользуясь свободой санаторной жизни, Ксения подходила к какой-нибудь группе и вставляла в разговор свое слово:
— А вот на нашей фабрике поточная линия введена с пятьдесят третьего…
И обязательно находился человек, которому это было интересно. Здесь собрались на отдых хорошо и много работающие люди.
Женщины знакомились еще легче. В ожидании ванны, лечебного душа, приема у врача они рассказывали о себе.
— И ведь не ем ничего, а толстею, — жаловалась пожилая учительница. — Ну, утром два кусочка хлеба, кофейку выпьешь. На завтрак в буфете бутерброд возьмешь. Обедаю тоже как все люди. Хлеба, говорят, нельзя. А как же без хлеба?
— Ну, я не могу себя ограничивать, — возмущалась другая, — работаешь, работаешь, да и в отпуск себя не побаловать. Как увижу в столовой у всех пирожное, а у меня на тарелке яблоко, так меня прямо за сердце берет. Тут же посылаю мужа в город за пирожными. И уж не одно съем.
И Ксения вставляла свое слово:
— А меня орехи губят. Беда на кондитерской фабрике работать! Конфет я уж не ем, а от орехов удержаться не могу…
Физкультурой женская группа занималась после мужчин. И каждый день, выходя из спортивного зала, перед Ксенией останавливался высокий человек и, оттопыривая пиджак, сообщал:
— Вот видели? За десять дней — восемь кило. Хотите, открою секрет?
— Не верьте ему, — шептала сидевшая рядом с Ксенией женщина, — врет он все.
Через день незнакомец снова хвастался:
— Уже десять кило потеряно.
— Таким путем вы скоро совсем исчезнете, — отвечала Ксения.
Он немного подумал.
— Это вы бросьте. В нашей стране человек исчезнуть не может.
Ксения рассмеялась. Он внимательно посмотрел на нее и сказал:
— А вы веселая. — И представился: — Василий Ефимович.
После обеда он поджидал Ксению у вешалки. Вместе вышли на прогулку.
От самого санатория, изгибаясь серпантином, дорога вела в гору. За каждым поворотом все шире открывалась долина, обрамленная серыми округлыми горами. Прозрачный воздух делал четкими очертания дворцов-санаториев, многоэтажных домов, маленьких белых хаток.
В горах на желтой высохшей и спутанной траве, на лапах невысоких сосен лежал снег. Он долго не таял, несмотря на солнце и тепло.
Декабрь стоял мягкий.
Спутник Ксении говорил забавные вещи:
— Не люблю чересчур умных женщин. Вот вы мне сразу понравились.
Ксения хохотала:
— Это комплимент?
Он уверенно взял ее под руку:
— Я такими глупостями не занимаюсь — комплименты говорить.
На верхушке холма, у камней, живописно обрамляющих откос, пристроился фотограф. Безразличным голосом он предлагал проходящим:
— А ну, сфотографируемся на память.
Василий Ефимович счел нужным ответить ему:
— Это кому ж на память? Моей жене или ее мужу? Нет уж, фотографироваться мы не будем. Эти вещественные доказательства нам ни к чему.
Он нагнулся к Ксении:
— А вот в ресторан мы с вами пойдем. Тут недалеко шашлычок делают. После санаторной преснятины — хорошо!
Ксения загрустила. Ей захотелось высвободиться, но Василий Ефимович еще крепче прижал к себе ее локоть.
— Я, конечно, всякой такой ревности не признаю. Но если проводить время вместе, то чтоб третьих лишних не было.
— А не то вы за себя не ручаетесь? — не вытерпела Ксения.
— Нет уж. Я за себя всегда могу ручаться, — твердо заверил ее Василий Ефимович.
Паша появилась как спасение. Она налетела сзади, оторвала Ксению от ее кавалера, протащила вперед и толкнула на опушенную снегам сосну.
Гуляла Паша в компании женщин, повязанных пуховыми платками.
— Это тетя Катя из нашего санатория, — тараторила она, — это Люба из «Горных Вершин»…
Ксению она представила коротко:
— Подружка моя.
И, взглянув на подходившего Василия Ефимовича, который был явно рассержен, шепнула Ксении:
— Ну его! Айда с нами.
Они побежали вперед изо всех сил, а потом долго гуляли всей компанией и пели хором:
По Дону гуляет казак молодой…
На другой день Василий Ефимович сопровождал другую даму.
Тоненькая, гибкая, как пружина, физкультурница Таня говорила:
— У нас ведь проходной двор. Приехал, отдохнул, уехал. И приглядываться к ним не стоит.
Ксения думала, что в санатории у нее будет много свободного времени. Но рукоделие, которое она привезла с собой, так и валялось в ящике. Весь день был расписан: процедуры, прогулки, а после пяти развлечения — кино, концерты или вечера «всего понемногу» с танцами, играми, которые проводил веселый, улыбающийся, напряженно работающий культурник.
А потом была еще библиотека. Комната, яркая от пестрых обложек журналов, от разноцветных книг, от розовых цикламенов, цветущих на широком подоконнике. У круглых столов, заваленных газетами, сидели постоянные посетители. Шелестели страницы, библиотекарша говорила шепотом.
Ксения бывала здесь так часто, что приметила «постоянных» — сухощавого старичка, высокого сутулого человека в шерстяном жилете, крупную женщину с усталым лицом, толстяка в зеленом модном костюме с узенькими короткими брюками.
Эти люди не играли в козла и подкидного дурака, не прыгали у волейбольных столбов. Когда бы Ксения ни приходила в библиотеку, они вечно сидели в креслах, погруженные в чтение.
Одного из них, человека в красивом шерстяном жилете, Ксения встретила как-то на лестнице. Он стоял у огромного, во всю стену, оконного стекла, всматривался в лиловое вечернее небо и улыбался. Неслышно ступая, Ксения прошла мимо, но человек сказал ей, не отрывая глаз от окна:
— Нет, вы посмотрите только…
Сперва Ксении показалось, что за окном, прижавшись мордой к стеклу, сидит кошка. Потом она увидела, что это птица с огромными немигающими желтыми глазами и кошачьими ушками.
— Крупная сплюшка, — посмеиваясь, сказал человек в жилете, — и подумайте, какая умница — прекрасно знает, что отсюда я ее не достану.
Он коснулся пальцем стекла. Птица чуть повернула голову.
Ксения поежилась.
— Неприятная все-таки. Откуда она взялась?
— Живет где-нибудь под крышей. И почему неприятная? Уничтожает всякую пакость — мышей, насекомых. И очень сообразительная и легко приручается.
Перечисляя достоинства совы, он ни разу не взглянул на Ксению. Вероятно, даже не знал толком, с кем говорит. Ксении это не понравилось.
— Вы так хорошо знаете ее привычки, будто лично с ней знакомы.
— Знаком, знаком…
Он сказал это рассеянно, не поворачивая головы. И Ксения оставила его наедине с птицей.
А потом произошел случай с Пашей. Несколько раз девушка жаловалась:
— Ведь правда, Ксюша, самое главное — нарзановая ванна? А доктор объясняет, что мне от нее вред будет. Он считает, что я чересчур слабая. А я, знаешь, какая терпеливая…
Проснувшись в день ванны, Ксения не нашла на месте своей курортной книжки. Она хорошо помнила, как сама положила ее на тумбочку, чтоб утром все было под рукой.
Паша, которая по привычке поднималась с зарей, уже убежала.
После тщетных поисков Ксения пришла в лечебный корпус с опозданием. У столика сестры, распределяющей ванны, как всегда, толпились отдыхающие. Ксения начала объяснять, что книжка куда-то затерялась, а ванна у нее в семь двадцать, так нельзя ли без книжки…
Молоденькая сестра строго спросила:
— Фамилия? — И, заглянув в большой разграфленный лист, недовольно сказала: — Что же вы меня путаете, гражданка? Получили вы уже свою ванну.
— Как?
— Ну вот, отмечено — Шеремилова в семь часов.
Ксения вдруг поняла.
— Ох, это девочка, что живет со мной в комнате, взяла мою книжку…
Сестра стала нервничать:
— Я ведь не знаю всех в лицо. Вас триста человек. Пройдите к врачу, если хотите.
Тогда стоявший рядом с Ксенией человек опросил с нескрываемой враждебностью:
— Неужели вы так уж дорожите этой ванной? Ведь девушку отчислят из санатория, если вы пожалуетесь.
Ксения растерянно возразила:
